Из всех версий крушения ЯК-42 , всерьез можно рассматривать только одну: причиной катастрофы самолета явилась НЕУСТАНОВЛЕННАЯ тормозящая сила при взлетном разбеге самолета.
А то, что мы сейчас видим, это подло, вместо того, что бы разбираться в причинах катастрофы, обвинять погибших людей...
Ведь они уже никогда не смогут защититься от этих обвинений.
ПОЗОР!!!
Версию торможения самолета пилотом, нельзя рассматривать всерьез даже как совершенно абсурдную, ибо при разбеге, при достижении самолетом скорости в 220-230 км в час, самолет обязан был взлететь, независимо от того, тормозили его или нет. Просто потому, что таковы летные характеристики этого самолета.
Напомню фрагмент переговоров экипажа:
Командир: 74,76.
Бортинженер: 74,76.
Командир: Время, фары. Взлетаем, рубеж 190.
Командир: Три, четыре, пять, номинал.
Бортинженер: На номинальном.
Бортинженер: Скорость растет. Параметры в норме. 130, 150, 170, 190, 210.
Командир: Взлетный.
Бортинженер: 220, 230.
Второй пилот: Наверное, стабилизатор.
Командир: Взлетный, взлетный, стабилизатор.
Второй пилот: Что ты делаешь?
Командир: Взлетный.
Бортинженер: Взлетный.
Командир: Ненормативная лексика.
Второй пилот: Андрюха!
Как пояснил заслуженный летчик-испытатель, Герой России Анатолий Кнышов, фрагмент представляет собой запись команд экипажа сразу после того, как диспетчер разрешил им взлет, и самолет еще стоял на тормозах.
По словам летчика, 74, 76 – это параметры режима двигателя. Пилоты готовятся к взлету.
Выруливает сам командир. Далее он напоминает скорость: 190. Это так называемая «точка принятия решения». Если до 190 произойдет отказ систем или двигателя, экипаж обязан остановиться.
Затем командир отсчитывает секунды, через которые двигатель выйдет на номинальный режим - полной нефорсированной тяги. На этом режиме летают очень редко, и то если самолет летит пустой. Все самолеты с грузом взлетают на взлетном режиме.
После того как бортинженер подтверждает «номинальный режим», самолет уже находится в разбеге. Перечисляются отметки достижения скорости. «Точка принятия решения» (190) миновала, отсутствие дополнительной информации означает, что все системы работают нормально.
210 - это почти скорость отрыва, но тут командир неожиданно меняет номинальный режим на взлетный, и почему это происходит так поздно - непонятно. Кнышов отметил, что обычно о режиме договариваются еще на стоянке самолета, и в процессе взлета это не решается.
220, 230 - это уже скорость отрыва. Командир должен взять штурвал на себя. Но, судя по дальнейшим переговорам, он этого не сделал, или же штурвал не пошел. Вместо того чтобы моментально и легко оторваться от полосы, самолет отрывается лишь слегка»
И мне бы хотелось выразить свои соболезнования родным и близким погибших. Очень хотелось бы выйти на связь и дать почитать собственный анализ Бударина Михаила Дмитриевича. продублирую ссылку на его статью:
![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png)
branchandroot
позор
Date: Sunday, 6 November 2011 22:07 (UTC)А то, что мы сейчас видим, это подло, вместо того, что бы разбираться в причинах катастрофы, обвинять погибших людей...
Ведь они уже никогда не смогут защититься от этих обвинений.
ПОЗОР!!!
Версию торможения самолета пилотом, нельзя рассматривать всерьез даже как совершенно абсурдную, ибо при разбеге, при достижении самолетом скорости в 220-230 км в час, самолет обязан был взлететь, независимо от того, тормозили его или нет. Просто потому, что таковы летные характеристики этого самолета.
Напомню фрагмент переговоров экипажа:
Командир: 74,76.
Бортинженер: 74,76.
Командир: Время, фары. Взлетаем, рубеж 190.
Командир: Три, четыре, пять, номинал.
Бортинженер: На номинальном.
Бортинженер: Скорость растет. Параметры в норме. 130, 150, 170, 190, 210.
Командир: Взлетный.
Бортинженер: 220, 230.
Второй пилот: Наверное, стабилизатор.
Командир: Взлетный, взлетный, стабилизатор.
Второй пилот: Что ты делаешь?
Командир: Взлетный.
Бортинженер: Взлетный.
Командир: Ненормативная лексика.
Второй пилот: Андрюха!
Как пояснил заслуженный летчик-испытатель, Герой России Анатолий Кнышов, фрагмент представляет собой запись команд экипажа сразу после того, как диспетчер разрешил им взлет, и самолет еще стоял на тормозах.
По словам летчика, 74, 76 – это параметры режима двигателя. Пилоты готовятся к взлету.
Выруливает сам командир. Далее он напоминает скорость: 190. Это так называемая «точка принятия решения». Если до 190 произойдет отказ систем или двигателя, экипаж обязан остановиться.
Затем командир отсчитывает секунды, через которые двигатель выйдет на номинальный режим - полной нефорсированной тяги. На этом режиме летают очень редко, и то если самолет летит пустой. Все самолеты с грузом взлетают на взлетном режиме.
После того как бортинженер подтверждает «номинальный режим», самолет уже находится в разбеге. Перечисляются отметки достижения скорости. «Точка принятия решения» (190) миновала, отсутствие дополнительной информации означает, что все системы работают нормально.
210 - это почти скорость отрыва, но тут командир неожиданно меняет номинальный режим на взлетный, и почему это происходит так поздно - непонятно. Кнышов отметил, что обычно о режиме договариваются еще на стоянке самолета, и в процессе взлета это не решается.
220, 230 - это уже скорость отрыва. Командир должен взять штурвал на себя. Но, судя по дальнейшим переговорам, он этого не сделал, или же штурвал не пошел. Вместо того чтобы моментально и легко оторваться от полосы, самолет отрывается лишь слегка»
И мне бы хотелось выразить свои соболезнования родным и близким погибших. Очень хотелось бы выйти на связь и дать почитать собственный анализ Бударина Михаила Дмитриевича. продублирую ссылку на его статью:
http://kometa-vozmezdie.ru/index.php?option=com_content&view=article&id=188%3A--42---lr&catid=37&Itemid=63&lang=ru