![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
holydiver_777
Часть 3. «Секреты» на выходе
Брокер: Когда Дед уже напуствие нам дал, и мы тронулись за остатками колонны, меня увидел Заза, сосед по палатке. Не знаю, что с ним сейчас – он, скорее всего, погиб или в плену, хотя в списках пленных я его не видел. На тот момент, к сожалению, он был уже угашеный. Он был и рад, и расстроен – рад что остались люди, которые не идут в плен, а расстроен - потому что уже был угашеный и уничтожил свое оружие. Тогда он взял полбутылки водки и говорит: пацаны, давайте я буду идти впереди вас и строить из себя клоуна, чтобы на себя отвлекать внимание. Потому что у нас на спинах были автоматы, у нас были рожки. А остальные все были пустые. Он с бутылкой водки шел, пел песни и пританцовывал. А сзади него шли мы — у нас был план дойти до «мертвой точки» и скрыться. Когда мы дошли, Заза сказал мне: «Подари гранату, сейчас я им устрою сюрприз».
Тогда никто не имел права никого осуждать, каждый принимал решение самостоятельно. Всё, что делает человек, правильно - это его решение. Каждый выбирает свой путь. Поэтому я достал и спокойно отдал ему гранату. Понятно, о каком сюрпризе шла речь.
И дальше мы дошли до так называемого «перекрестка» – это просто тропа в поле и овраг. Они уходили направо на холм, а мы - в овраг, который переходил в реку.
Сэт: Там был пруд и высокий камыш, в который мы заскочили. Я шел первый. Хорошо, что была солнечная погода, и я увидел, как блестят растяжки - 2 штуки на уровне головы и колен. Мы дружно их переступили.
Брокер: Там высокие берега, все заросшее камышом, а посредине – река, но она мелкая, скорее, ручей. И большой овраг. Километра полтора мы шли по этому руслу, пока не зашли в тупик. А в тупике уже затаились и ждали темноты.
Сэт. Несколько раз проезжала БМП российская.
Брокер: Останавливалась прямо над нами.
И не замечала вас?
Брокер: Нет, камыш был высокий. Мы у стенки оврага сидели в камыше.
Сэт: Ясно был слышен русский акцент. Мы думали, что они искали нас – а они ехали к подбитому танку и там довольно долго ковырялись. Мы же два танка их подбили. А потом подъехал их пустой «Камаз». И мы с одного берега оврага переместились на другой. И «Камаз» проехался прямо по этому краю – если бы мы не ушли, он бы прямо по нам проехал.
Мы подождали темна - часов 10 было, когда мы начали потихоньку уходить. Шли полями, была куча растяжек. Бывало такое, что мы все вчетвером запутывались в растяжке. Резать ее не рисковали. Есть такие растяжки, которые разрезаешь – и происходит взрыв.
Хорошо, что у Пушкина была карта Донецкой области, и когда было ясное небо, безоблачное - мы ориентировались, чтобы идти запад-юго-запад. Сначала хотели идти на Комсомольское, а потом СМС-кой пришла новость о том, что Комсомольское уже под сепарами.
Как вы потерялись?
Сэт: Ночью мы зашли в деревню небольшую, чтобы попить воды. Но воды там не нашли, там был виноград. Мы его нарвали и пошли по дороге.
Брокер: Мы дальше шли по степям. И из-за того ,что мы очень часто обходили различные «секреты» и расположения русских частей, а они были практически в каждой лесополосе – то сбивались с курса и ночью могли идти не в ту сторону. Мы шли по пути наименьшего сопротивления. Где ночью можно было пройти – там и проходили. Единственное условие было не идти назад. В любую сторону должно было быть качественное движение. Одним из ориентиров для нас был свет. Мы уже двое суток не пили воды, происходило обезвоживание. Нам нужно было найти колодец, а свет для нас был признаком населенного пункта. Подходили на один свет, на второй – а это были копанки. Они понятно что под сепарами, незаконные, нас даже сторож мог сдать.
Сэт: Мы вообще не шли на контакт с местным населением, шли ночью, а днем спали, не рисковали контачить с ними.
Как вы питались эти дни?
Сэт: Виноград, арбузы, подсолнечник. ("Я на подсолнухи и семечки теперь, наверное, лет сто смотреть не смогу", - сказал мне Сэт при встрече – LB.ua).
Брокер: Помидоры, зеленые даже, капуста. По огородам. Если находились целый день под солнцем в подсолнухах – до этого каждому по кочану капусты, и целый день каждый ест. Больше ничего не было. Села, в которые нам удалось зайти, оказались очень бедными на продукты, там почти ничего не было на огородах. Первые трое суток было достаточно просто – был резерв организма, и мы могли вообще не есть. Это было не главное. Я когда после 2-х суток глотнул воды - такое было впечатление, что поел борща.
Первыми вопросами были вода и информация. Мы вышли из подсолнуха и решили пройтись по грунтовой дороге между полями. Растянулись, как положено, между нами расстояние было 5 метров, шли цепью. И впереди была лесополоса, которая примыкала к дороге. Поскольку мы от трассы были очень далеко, то решили, что там нет «секрета», хотя до этого практически в каждой лесополосе «секреты» были. Засады, дозоры, просто стоянки российских войск, техника, БТР.
Подошли мы к лесополосе и услышали команду: «Стой, кто идет!».
А кто шел первым?
Сэт: Я, по-моему. Предыдущий был момент на второй день, когда мы шли. Мы сняли с себя все опознавательные знаки, и из лесополосы тоже был голос: «Стой, кто идет!» - Ну, я чисто по-русски ответил, что свои, разведка - и мы пошли дальше. И прокатило, прошли без проблем. Хотя там стояла БРДМ или БМП в кустах.
Брокер: А в этот раз человек не поверил. И мы все поняли, что попали.
Он говорит: «Так кто?» - «Военная разведка». - «Какая военная разведка?» - Я говорю, что России. Тоже не катит. Дмытро говорит: слушайте, мы вообще воду ищем. Давно ходим, воды нет, дайте воды. А он говорит: «Оружие на землю». Дмытро ему: «Подожди, дай воды попить, а потом оружие на землю». Начали чушь всякую городить, прикалываться.
Сэт: Прикалываться – это громко сказано. Тогда было не до приколов совсем, в тот момент (сам смеется – LB.ua).
Брокер: По тексту это были приколы. Говорили больше мы с Сэтом вдвоем, мы по-русски неплохо говорим.
Сэт: А два других пацана говорили по-украински - мы им сказали, что лучше молчать.
«Секрет» - это были россияне или ДНР-овцы?
Брокер:
Россияне. Они действовали строго по уставу – судя по тому, что я изучал в армии. Он трижды сказал: «Стой, кто идет», дважды: «Оружие на землю», сказал: «Буду стрелять». Он демонстративно перезарядил автомат. Это устав караульной службы.
А выстрел в воздух предупредительный?
Сэт: Выстрел был не в воздух, а где-то в 2 метрах от нас, трассерами он дал. После чего мы начали валить.
Брокер: В общем, в тот момент, когда он стрелял, в него летело уже штук пятнадцать пуль.
Вы начали первыми?
Брокер: Да, мы раньше начали стрелять, хотя он раньше приготовился и перезарядил автомат. Благодаря штурмовым операциям в Иловайске, мы приобрели опыт реакции ведения боя. Если бы они начали стрелять раньше – мы бы полегли. У них был пулемет ПКР, 3 автомата, плюс, наверное, другое вооружение. Но они практически ничем не воспользовались. Я попал трассерами ему в область груди точно, и он засветился как фонарь («трассера» – разг. трассирующие пули, снаряды. Они светятся в темноте и оставляют за собой дымный след - LB.ua).
Этот фонарь осветил почти всю их позицию – я увидел, где стоит пулемет и где находится третий человек. И это дало мне возможность дальше вести прицельный огонь.
Сэт: У нас было 4 автомата, и мы все начали туда плотно вести огонь.
Брокер: У нас не было задачи всех уничтожить. Мы предполагали, что рядом могут быть другие «секреты» и тяжелая техника. Поэтому после 1-го удара мы начали бежать. Потом еще остановились, ответили - и побежали дальше. Потом был ответный огонь, очень вялый, из пулемета. Практически одиночными патронами – было понятно, что тот, кто стреляет, серьезно ранен. Еще повезло, что в пулемете были трассерные пули тоже. Они показывали линию огня - ту линию, куда не нужно было бежать. И влево-вправо мы разбежались. Бежали довольно долго – метров пятьсот.
Сэт: Ну, меньше. Мы бежали втроем, потом заметили, что нет Брокера. Начали звать его. Ответа не последовало. Мы услышали что подъезжает какая-то техника - и приняли решение отходить. Подумали – он либо отошел, либо погиб. Был бы он ранен, он бы подал какие-то звуки, попросил подождать. А была полная тишина, и вдалеке я услышал, как ехала БМП. Получается, мы зашли втроем им (российским военным - - LB.ua) в тыл, и засели в подсолнечном поле. Мы отчетливо слышали, как они кричали в рацию, пускали осветительные ракеты. Видели, как движется этот БМП, за горизонтом как бы отблеск передвигался – и решили отбежать.
Часть 4. Сэт, Пушкин и Дмытро – дорога к дому
Сэт: Мы прошли несколько километров, дошли до «зеленки» и сели там ждать. Потом опять техника какая-то стала работать. Мы спрятались в «зеленке» и уже не пошли этой ночью никуда. Еще день следующий отсидели и пошли. Нам повезло – мы нарвались на село, нашли и арбузы, и овощи. После этого мы с Брокером потеряли контакт, и не знали, что с ним и как.
Мобилки вы до этого еще сбросили?
Сэт: Да, я свою мобилку уничтожил перед выходом вместе с телефонным номером, чтоб, если попадемся русским – не проверяли и не звонили родным. У нас была одна мобилка - у Дмытра, практически заряда на ней не было. И у Брокера был телефон сенсорный. После этого столкновений уже не было ни с сепаратистами, ни с русскими. Мы аккуратно обходили их блокпосты, стараясь строго двигаться по нашему направлению запад - юго-запад. Когда узнали, что Комсомольское сдано, решили идти на Н., до которого было километров 15, но так как мы петляли по этим полям, обходили – мы могли идти всю ночь, а по карте продвинуться всего на пару километров вперед.
Шли мы 12 ночей. Пришли в Н., зайдя с восточной стороны. Мы шли по дороге через пригород, я шел первым. Там дорога уходит вверх, а потом вниз. И за этим пригорком были звуки. Мы спрятались в кусты возле дороги. Сзади услышали, как работает техника - это были 2 «Камаза» и «Урал», которые шли на большой скорости. «Камазов» таких я у нас не видел – они были новые, с белыми кругами или треугольниками на дверях.
Брокер: Как мишень. Круг белый и кольцо белое сверху.
Сэт. Точно. Мы с Дмытром переглянулись, и поняли что это нифига не наши «Урал» и «Камазы». Мы посидели до утра, техники больше не было. Потом я увидел, как едет мопед, на нем – семья, муж и жена. Я подошел, спросил – как, что в городе. Они ничего вразумительного не сказали, кроме того, что на блокпостах - ДНР. Мы побежали, спрятались обратно в зеленке – сидели буквально 100-150 м от этого блокпоста. А когда пошли осмотреться – увидели, как вдалеке в овраге что-то горит. Как мы выяснили, это была БМП, которую наши бросили, и сепары пытались ее завести. Они увидели нас отчетливо, начали на нас пальцами показывать - а мы открыто стояли и смотрели на них. У них не было и мысли, что это могли быть украинские военные. Они подумали, что это их люди с блокпоста вышли пройтись.
Мы подождали утра и обогнули их, зашли в Н. с другой стороны. Мы надеялись, что в Н. все-таки есть наши войска. Подождали светлого времени суток, перекусили там, остановили одного таксиста в городе, другого – все «на морозе». А мы были небритые, грязные, с оружием. У людей в глазах был панический страх, ответы были: «Мы ничего не знаем, нам все равно, лишь бы не стреляли, мы за любую власть». И сразу пытались убежать. Когда люди в частных домах видели, что мы идем – закрывали двери. Видно, что боятся вооруженных людей.
Мы искали кого-то из наших. Увидели автобус, возле него стоял человек, потом вышел еще один - с оружием, тоже заросший, бородатый. В руках - не то сайга, не то калаш. Спрятались, поняли, что тут что-то неладное. Потому что у него была форма непонятная. Наши обычно с желтыми полосами, в бронежилетах - а этот без всяких опознавательных знаков. Мы не могли понять – может, это «Правый Сектор», но не стали рисковать. Позже узнали, что это был «Оплот».
Начали подходить к местным - подошли к электрику, а он оказался такой ушлый, мол, ребята, сейчас я вам нарисую. Было такое чувство, что он тянет время. Говорит: «Вы ж к своим подходили? Там же ваши пацаны остановились на базе? Я такой: «Да», - мы переглянулись, поняли - что-то тут не так. Глазки у него бегали, и он был не простой электрик. Мы переглянулись, поблагодарили его и ушли с его поля зрения просто в поля. По карте решили идти на Волноваху – но почему-то пришли в Николаевку. Там заскочили в магазин, перекусили нормальной пищи. Пошли обратно, Дмытро арбуз нашел на дороге, сели, начали есть, как слышим - БМП едет по дороге. Выглянули – а БМП с украинским флагом.
Мы вышли, на нас сразу наставили стволы – мы ведь без опознавательных знаков были. Мы объяснили ситуацию. Они сказали, что взять нас не могут, потому что на броне нет мест. По рации связались с кем-то из командования, предупредили о нас. Мы вышли к лесополосе, где наши ребята окопались. Нас хорошо встретили, накормили, напоили чаем. Начали интересоваться, кто мы и что. Потом где-то через час приехал «ЗиЛ» из Волновахи и нас забрал. Это была 72-я бригада, саперы и инженеры. У них в расположении нас еще накормили, дали помыться, вещи дали, новые ботинки - мои порвались в пути. Мы там 2 дня просидели, и нас вывели при помощи контрразведки – за это большая благодарность. У нас ведь была проблема: мы вышли с оружием из окружения - и без документов. Нас могли просто расстрелять даже свои на блокпосту. Мы поехали в Курахово, потом - в Днепропетровск. И когда мы ехали на обычном ланосе, в этом такси по городу, остановились на перекрестке – а там светофор, куча народу, и окна открыты у нас, а из окон оружие торчало. Люди так странно на нас смотрели! В Днепре уже сдали оружие, волонтеры дали нам новые телефоны и одежду, посадили нас на поезд - и мы вернулись домой.
Часть 5. Брокер и украинцы на Донбассе
Брокер: Потерялся я или нет – понятие относительное. Я побежал, понял, что никого нет, и шепотом кричал: «Сэт!». Громко кричать – себя обозначать, показывать противнику, куда стрелять. Вскоре я понял, что вообще глупо голос подавать.
От линии огня я убежал влево. Слева был спуск к какой-то реке, камыш, и я пошел вдоль него к лесополосе. Я увидел тень на фоне края лесополосы, и подойти уже не решился - это мог быть другой «секрет», который знал, что был расстреян предыдущий. С другой стороны, это могли быть свои, и они открыли бы огонь в любом случае, тогда могла быть трагедия. Поэтому я пошел дальше вдоль реки. Где-то посередине нашел в лесополосе проем, который просвечивал, и переполз через него в поле. Появилась еще осветительная ракета, я подождал, пока она потухнет. Было понятно, что начался поиск тех, кто расстрелял «секрет».
Мы знали на тот момент, что в каждой российской единице тяжелой техники был тепловизор, который просвечивал просторанство до 5 км. Поэтому один из способов «обмануть» противника - это перейти по чистому, вспаханному полю. Я в позе кабана, согнувшись максимально, вприсядку, гусиным шагом побежал через это поле. Я понимал, что даже если с левого края есть «секреты» - это где-то полтора километра, им не очень удобно будет за мной гнаться. Потом было следующее поле, там - бурьян и подсолнух по колено. Я добежал до середины - и услышал звуки беспилотника и БТР. Залег в бурьян и наблюдал, как беспилотник летал вокруг предыдущего поля.
Я предположил, что расстояние управления беспилотника должно быть ограниченным. 2 км - это достаточно много, и вряд ли он полетит дальше. Так и случилось. БТР ездил по полю, где летал беспилотник. Сделав несколько кругов, они удалились. Я даже понимал, откуда управлялся беспилотник – это место обозначалось ракетами. Слева на лесополосе я видел признаки российской техники и понимал, что это опасная зона. Я двигался прямо, впереди были огни - как ориентир, и было понятно, что там какое-то крупное производство, которое освещается ночью. Дошел до трассы, перешел ее и подождал, пока в дальней лесополосе (с российской техникой) не начался шум. В этот момент я вошел в лесополосу вторую, через поле, и начал движение.
Когда вы спали вообще?
Сэт: Мы спали днем. В подсолнухах. Первые дни - стремно, а потом привыкли, поняли, что эти подсолнечные поля для нас как спасение, поглубже заходили в них. Подсолнух был достаточно высокий, чтобы нас укрыть.
Брокер: А я изменял график, с 3 до 8 вечера не двигался, подсолнух был очень низкий, и ветра не было - абсолютная тишина. Если двигаться по подсолнуху, все слышно и видно. Я дождался утра, когда они начали завтракать, услышал звон котелков – обогнул лесополосу, и пошел дальше по трассе. Мне даже был слышен запах солярки от их техники.
Я был, по моим расчетам, километров за 10 до наших расположений. Но понимал, что мог ошибиться. По трассе только однажды проехал БТР. Ехала гражданская техника, один автомобиль в 1-2 часа. Я предполагал, что сяду в автомобиль и промчусь эти 10 км до нашего расположения.
Но ты же был с оружием?
Брокер: Тем более. Любая машина бы остановилась. Даже если бы там находились сепаратисты. Я рассчитывал на этот крайний шаг, но когда я увидел, что на каждой машине белый флаг – понял, что нахожусь в глубоком тылу сепаратистов.
А что значил белый флаг?
Сэт: У нас были желтые повязки, а у них - белые. Они так своих помечали
Брокер: И на антеннах авто – белые флажки. Как у нас желто-голубые ленточки.
Я вышел на реку, а по ней можно было сориентироваться относительно населенных пунктов, которые я знал. Пытался дойти до предполагаемого завода – но это оказалась гидроэлектростанция. Недалеко был блокпост, поэтому я вернулся обратно, поднялся по лесополосе в поле - и попал на заброшенную пасеку.
Мед нашел?
Брокер: Меда там не было, но был колодец. А я уже сутки был без воды. Возле колодца лежали свежие баклажки – это информация о том, что кто-то недавно здесь был. Все остальное было в заброшенном состоянии. Была одна груша, которой я пообедал, позавтракал и поужинал. Набрал воды. Дальше идти не решился. Небо было затянуто. Я нашел место на границе этой пасеки, подальше от колодца, свернул там и лег спать. Чуть дальше был «секрет» - я в 4 утра проснулся от того, что люди набирали воду в колодце. А когда настал день, я понял, куда мне нужно идти. Идти можно было только через поле - все остальное было очень близко к расположению противника. Подсолнух был не выше чем мой пояс. Безопасно было идти днем, когда есть ветер и другие шумы – автомобили, БТРы, разговоры, и тот шум, который я создаю в поле, не слышно.
Шел на четвереньках. У меня разошлись по швам мои тактические кожаные перчатки. Я шел практически до сумерек так. Тяжело было, руки болели – зато меня не было видно. Я дошел до края подсолнуха, дальше поле было подстрижено. Внизу у меня была трасса, она проходила вдоль реки, и «зеленка». За ней трасса была абсолютно голая. Она уходила далеко вгору, потом сворачивала – и все было как на ладони. И я уже понимал, что нахожусь в зоне контроля ДНР, а не в зоне РФ - по этим флажкам, россияне флажки не цепляют на свою технику. У меня не было ни карты, ни компаса. Было только солнце – запад/восток, и река (Брокер хохочет, вспоминая положение, в котором оказался – LB.ua).
Твое первое столкновение с людьми по пути?
Брокер: Я шел вдоль берега, по оврагам, и увидел дорогу в конце одного из холмов. По ней ехал человек на велосипеде. Я его остановил, попросил подняться ко мне. Он задал мне вопрос: «Ты кто?» Я его переспросил: «А как ты думаешь?» Он сказал: «Ты не ДНР». Я сказал: «Точно, ты угадал, я не ДНР» (снова смеется - LB.ua).
А он что?
«Куда идешь?» Я говорю: домой. Какой вопрос, такой ответ. Он говорит: «Что нужно?» Я говорю: «Вопрос номер один – вода». Он достает мне полторалитровую баклажку холодного компота. Это был рабочий.
Не под дулом автомата он дал тебе компот?
Нет, автомат я повесил за спину, поскольку мне нужно было с ним поговорить. Достать оружие я всегда бы успел. Если нужно – все будет быстро. В этой ситуации у меня автомат уже был заряжен. Я спросил, как называется населенный пункт, и снова убедился, что нахожусь в глубоком тылу, дальше выбираться будет сложно.
Он говорит: «Какие планы?» - Я ему говорю: «Ты мне покажешь, как пройти тихим местом, дальше я пойду сам». Он говорит: «Подожди, я сейчас иду на работу», - рассказывает, где я могу на берегу укрыться. Дескать, он мне принесет «гражданку», потому что моя форма не вызывает доверия у местных жителей. Она отличется от формы ДНР и России. Я был заросший - он сказал, что моя борода – это просто раздражающий фактор. Там даже обычные колхозники ходили выбритые, у них так заведено. «Ждешь меня, - говорит, - Я тебе принесу робу, а дальше подумаем, что делать».
Достает пачку сигарет «Прима», закуривает, смотрит на меня. Мы смотрим друг другу в глаза - и я понимаю, что он может привести патруль, а он понимает, что я могу его сейчас убить, причем любым способом. Потому что он – источник информации, а я информацию уже получил.
Он закуривает: «Так я могу идти?» - А я на него смотрю и молчу. Он держит эту «Приму» и говорит: «Курить будешь?» А я до этого бросил и два месяца не курил.
Взял сигарету, закурил. Он говорит: «Теперь я могу идти?» И я его отпустил. Он поехал на работу, я спрятался на берегу.
То есть, ты решил рискнуть и его дождаться?
Вариантов не было. Я увидел весь ландшафт, перед тем как с ним познакомился. Я был тоже в каком-то смысле в окружении. На трассе стоял блокпост. Тут река. Назад идти – вообще не решение. Впереди меня населенный пункт. Здесь - дамба и еще лесок. Это было около 7 утра. Но я понял, что если здесь стоит передвижной блокпост - в этот лесок идти не надо. Потому что люди, которые там долго живут, понимают, что в этом леске как раз и нужно «принимать». Один из выходов был - в открытое поле и идти по нему достаточно далеко. Но для этого нужно было выбрать время суток, чтобы пройти удачно. Для этого нужно было хотя бы знать, как называется населенный пункт.
В любом случае, он со мной поговорил. Он уже имел информацию, и я отпустил его живым. Это значило, что он мог меня сдать, в принципе. Но это был разговор глаза в глаза. Я приготовился – если подойдут с оружием, начну стрелять. Он меня еле нашел. Бегал по берегу и кричал, звал меня - а я под шиповником лежал. Там был овраг песчаный. Я обозначился, он мне принес «тормозок» со своим обедом и спецодежду, свитер и еще куртку.
А бритву?
Нет пока. И я ем, а он говорит: «Я созвонился с женой. Жена не против, я объяснил, насколько смог, по телефону расклад. Жена говорит – человека надо обязательно привести домой, чтоб он поел и побрился, отоспался. Спрятать оружие, надеть «гражданку».
Он предложил в село заходить разными дорогами, чтоб не обозачиться. Потом встретились - он сказал, что идти недалеко. Как мы шли: у меня военные брюки, большие карманы. Здесь два рожка и здесь два рожка. Сверху спортивные штаны - вот такие накачанные ноги получились. Куртка, чтобы накрыть ствол в сложенном виде. Любое изменение состояния – из-под куртки выпадала ручка ствола. Он говорит: «Ты, главное, кивай - типа со мной разговариваешь. Я буду тебе сказки разные рассказывать. Единственное – ты на руку можешь положить пиджак?» Я говорю, что положить положу, но он не согнется. Так и идем. По дороге люди встречаются. Я все думаю – когда мы уже дойдем? Осталось несколько кварталов, там какая-то тетка на углу сидит, семечки щелкает. Говорит, «Рома, а что ты несешь?» Говорит: "Что-что, металлолом спи..дил" (смеется - LB.ua). Она говорит – «Ну, ты в своем репертуаре!».
Она имела в виду – что несешь ты?
Да, он сам ничего не нес, у него был велосипед. Но женщины же хитрые. И она задала вопрос ему - как бы я несу Роману. А он говорит, что металлолом украл на стройке, надо же как-то жить. Дальше были мужики – думаю, ну, точно сепары, в шортах такие, лет под 40, спитые. Мало ли что у них в голове. Я их в жизни не видел, только в бою. А тут сепаратистское село. Чуть ли не до центра села дошли. Зашли в калитку. Жена сказала – быстро в душ и переодеваться. Я все спрятал. А у меня удостоверение под трусами было – чтоб, если обыск, то в последнюю очередь нашли. Я его достал, положил на зеркало, помылся, оделся и вышел - забыл.
Сидим в беседке, курим, разговариваем - а у них сын взрослый. Выбегает на улицу – «Мама, мама!» - «Что такое?» - «А наш гость – каратель?»
Она говорит: «С чего ты решил, что за глупости?» Он раз – и мое удостоверение: батальон «Донбасс».
И как отреагировала мама?
Она сказала, что это все глупости, и отправила его. Они проукраинские, хотя и не активные – в душе они за Украину, понимают, что ДНР – это терроризм и бандитизм. Магазины у них почти не работают, денег нет, ничего нет. ДНР выполняет только полицейскую функцию. Экономикой, торговлей производством они не занимаются. Жить в этих условиях людям некомфортно. И чем дальше, тем хуже. А еще иногда снаряды залетают в село. И с голоду помирать грустно. Поэтому они более менее сознательные.
На следующий день малый мне задал вопрос: «А как так получилось, что вы - один?» У него были свои фантазии по этому поводу. И я ему рассказал, в общем, как есть, всю историю без имен. Он очень впечатлился. Оказалось, что он даже знает украинский язык.
В том селе - процентов 10 людей, которые переживают за возвращение в Украину, а остальные наслаждаются стабильностю, потому что их знакомые - полицейские ДНР. И они имеют определенные преференции. На следующий день я их попросил, чтоб они сделали разведку на велосипедах. Результаты оказались плачевными. Туда зашел батальон ДНР с «Уралами», БТР, танками. Своя комендатура, военная база, автобаза, куча автомобилей. На улицах - автопатруль, пеший патруль, вокруг «секреты», снайпера, тепловизоры. На блокпостах танки. И село находилось на высотке, а поля выжжены "Фаготами", чтобы был обзор.
Там был боевой батальон, который планировался на Мариуполь. И я решил какое-то время подождать - а вдруг они выдвинутся на Мариуполь, и контроль ослабнет. В момент выхода войск из населенного пункта бдительность нижайшая, удобное время, чтобы улизнуть. Но они долго не выходили.
Мне повезло – у малого был компьютер с интернетом. И я начал изучать карту. Потом зашел на сайт ДНР. У них там за каждый день - военный обзор. Человек показывает карту и рассказывает, где что и как. Даже читать не надо. Оттуда я понял, что Комсомольское «накрылось». Я смотрел наш обзор и ДНР, они отличались по границам – но их обзор больше похож на правду. С учетом того, что я видел и слышал от людей, то больше ориентировался на их обзор. Я понял, что нужно менять программу выхода. А поскольку есть интернет, я связался со своими, проблеском появилась связь, пришла смс – у меня было 20 неотвеченных вызовов.
Какого числа ты вышел на связь с внешним миром?
Точно не помню. 5 дней мы шли вместе, еще 2 дня я шел сам, и это были вторые сутки, как я был у них в доме. Я зашел на фейсбук своего друга и сказал, что в плен мы не сдались, вышли с оружием. У меня был телефон, а я позвонить я не мог - не было связи в селе. Друг сразу передал информацию в батальон, она дошла до волонтеров. Дальше мне дают волонтеров, с которыми я веду переговоры. Они тоже «на измене» – давай, мол, по скайпу. Я же был в глубоком тылу. Я показал себя по скайпу, и затем мы переписывались в чате фейсбука, обсуждая ход событий, варианты выхода.
Мне предложили Жака (он бывший командир 2-ой роты, профессиональный военный), чтобы он организовал вывод. Я получил от разных людей рекомендации, что он уже вывел часть бойцов. И мне надо было с ним связаться по телефону.
В этом селе через 4-5 кварталов под каким-то деревом была связь, очень слабая – но туда нужно было дойти. Я собрался, надеваю спортивные штаны – а они на меня короткие, у человека ведь рост 1,70. И мы выходим вдвоем с этим рабочим, встречаем его жену – а она смотрит на меня, я в этих коротких штанах и шлепанцах - и говорит: «Буквально полчаса назад нас на работе инструктировали: если увидите на улице человека не по размеру поношенной и который идет в шлепанцах - это 100% окруженец, выходец оттуда. Сразу надо доложить коменданту». За недонесение информации в комендатуру – 15 суток земляных работ.
Какие у них строгие порядки!
Да. 15 суток дают тем, кто без прописки. За отсутствие документов, если нет паспорта – 200 суток ареста до выяснения личности.
Другой пример. Роман любитель выпить, работяга. Он относительно стойкий, хотя пьянеет быстро. Пьяный на улице – это тоже 15 суток ареста. Трудотерапия, погрузка разгрузка автомобилей, боекомплектов. И вот Роман шел с работы, встретил товарища - они выпили. Было 2 часа дня. Едет машина – вылазит черт толстый оттуда, который когда-то работал помощником Романа на стройке, приходил к нему похмеляться и стрелял у него сигареты. Говорит ему: «А ну дыхни». Тот дыхнул – в машину, в комендатуру, 15 суток. Люди знакомые - и тем не менее. Но он только до вечера поработал - жена его оттуда вытянула. Еще и дал мне разведданные – он ведь на блокопосту работал. Все что ни происходило – все с пользой.
В общем, там так просто шататься нельзя. Надо например удочку брать с собой, сачок бабочек ловить – какая-то причина твоего движения должна быть оправданная. Потому его жена меня посадила на велосипед, чтоб хоть как-то была легенда, штаны подстреленные – чтобы цепь не зацепить. А там дальше – дом, где живет комендант. И другой дороги нет. Доходим до нужного дерева – а там тетки стоят, разговаривают по телефону. Это единственное место в округе, где можно поговорить. Словили связь, подождали, пока они договорят.
Целый переговорный пункт.
Я дозваниваюсь до Жака. Он дает первые инструкции - через какого волонтера вести переговоры дальше. Правда, Жак не совсем понимал плотность войск в этом районе. Он говорит: «За тобой приедет машина, сядешь, уедешь, там тебе все расскажут». Я говорю: «Не вопрос, пускай приезжает. Только я не пустой». - «Ну ок, заберем».
Выбрали день. Приезжает волонтер – а он был на обычной гражданской машине с донецкими номерами. Самый классный пропуск – это донецкая прописка в паспорте. Остальное под большим сомнением. Он говорит: «Я довезу тебя до края населенного пункта, дальше ты обходишь блокпост, я тебя ловлю, и довожу до следующего населенного пункта». А в следующем-то их не меньше - у меня уже были разведданные. «Ты расскажешь мне маршрут движения, чтоб я случайно не попался?» - «Нет». – «А какой смысл?» – говорю. Пока бы я добрался, уже бы наступили сумерки, а ночью ездить нельзя. Плюс у него машина нормальная – могли просто забрать. И понту довезти меня до следующей ДНРовской зоны, и скинуть в поле? Здесь у меня связь, интернет – а там ничего вообще, и впереди 30 км, как минимум. Он еще сказал, что город Н. - не показатель, нужно идти дальше.
И я объявил ему два варианта. Первый – мне дают разведчика профессионального, и мы вдвоем как-то выходим. Второй – тот, что мы выбрали, но об этом писать нельзя.
Жак согласился на второй вариант, он был проще, и никто не подвергался риску, кроме меня. Сейчас таким способом выходят многие наши товарищи. И я вышел – правда, один раз чуть не арестовали меня на блокпосту. Но по итогу все прошло нормально, и меня отпустили.
Дай Бог здоровья Роману и его семье – он может помочь и другим нашим воякам. Помню, как он предлагал мне, если выхода не будет, устроить меня на работу к нему на стройку. «Но там, - говорит, - нужно будет квасить очень сильно – иначе тебя не примут, ты сильно отличаешься». А там по селам все бухают, и выделяться нельзя. Я сказал – нет, ты что, я не пью, я бы так долго не выдержал.
Какие были первые ощущения после выхода оттуда?
Когда я прошел последний блокпост ДНР, то даже не расслабился. На самом деле, я никому не верил, пока не увидел нашу зону, украинский флаг. Я пока ехал из Мариуполя в Запорожье, поймал себя на мысли, что вычисляю, где находятся «секреты», где какие проходы по полям - чисто на автомате. Поэтому когда меня везли в машине через те же леса и поля – все, о чем я думал, это как дальше идти пешком, если вдруг что-то случится.
